явились плевелы и заглушили добрые злаки. Непорочныя дѣти и „ribaldi“ на одномъ пути — привычная картина для средневѣковаго человѣка, мыслящаго міръ, какъ поприще борьбы ангеловъ и демоновъ. Проклятіе извѣчнаго дуализма сказалось и на этотъ разъ, какъ оно сказывается на всякомъ людскомъ начинаніи. Рядомъ съ Францискомъ Ассизскимъ стоитъ Илія Кортонскій, выполнитель плана, разработаннаго, какъ это извѣстно Анджело Кларено, въ преисподней. Рядомъ со святымъ отрокомъ изъ-подъ Вандома, которому Господь изъ своихъ рукъ передалъ грамоту для французскаго короля-ribaldi и mali homines. Въ святости отрока современники не сомнѣваются, какъ не сомнѣваются и въ его видѣніяхъ. Скепсисъ наступаеть позже: Матвѣй Парижскій объявляетъ его обманщикомъ, и соотвѣтственно этому и онъ и прочіе хронисты удостовѣряютъ, что видѣнія, которыя имѣлъ вождь, пастушковъ" 1251 г. —вымышлены, а „грамота“, которой онъ похвалялся — подложна. Но онъ долженъ былъ имѣть видѣнія и обладать грамотой, потому что все это было у его прототипа. Впрочемъ, не исключена и другая возможность: быть можетъ самъ таинственный „Hungarus“ старался уподобиться пастушку изъ-подъ Вандома. При оцѣнкѣ прочихъ чертъ традиціи о движеніи 1251 г. колебаніямъ этого рода нѣтъ мѣста. Слишкомъ очевидно, что участники его — „ пастушки“ только потому, что однажды уже quidam pastorellus собрался въ крестовый походъ „cum coaevis suis pastoribus“. Грандіозный и грозный мятежъ противъ церкви и клира изображается по чуждой ему схемѣ: ополченіе состоитъ изъ двухъ половинъ, изъ „добрыхъ“ и „злыхъ“, „пастушковъ" 1) и „бродягъ и разбойниковъ“. Довольно было бы того, чтобы послѣднимъ была приписана роль слугъ діаволовыхъ, поскольку они ОТКЛОНИЛИ пастушковъ“ отъ ихъ первоначальнаго намѣренія, бросивъ ихъ только противъ духовенства. Но традиціи этого мало: она и самое намѣреніе идти выручать Гробъ Господень объявляетъ скрытымъ обманомъ. Получается несообразность: если у чернокнижника изъ Толедо былъ точно планъ увести всю молодежь Франціи, подъ предлогомъ похода, то зачѣмъ ему было задерживаться для безчинствъ и разбоевъ и тѣмъ сдѣлать походъ невозможнымъ? „Ri

*) По свидѣтельству М пастухи въ движеніи 1251 г. точно участвовали. Но изъ его же словъ видно, что этихъ пастуховъ нельзя отожествлять съ „пастушками “ 1212 г. Tertius („magus“ — вождь pastoureaux) ...in Angliam venire praesumens.... in brevi plus quam quingentos pastores aratores porcarios at bubulcos et huiusmodi plebem suis nutibus mancipavit.

--

baldi", посвященные въ его адскій замыселъ, оказали, такимъ образомъ, Магомету и діаволу плохую услугу. Такъ работа по трафаретамъ выдаетъ себя: отдѣльныя черты копируемаго образца утрируются до уродливости; картина теряетъ цѣльность и внутреннюю убѣдительность, обращается въ логическій абсурдъ.

Существованіе общихъ мѣстъ и готовыхъ формулъ и схемъ въ средневѣковой исторической литературѣ и пагубное вліяніе ихъ— факть общеизвѣстный. Однако мнѣ кажется, что та категорія схемъ, о которой только что говорилось, до сихъ поръ не была отмѣчена. Мы знаемъ шаблоны характеристикъ отдѣльныхъ личностей, шаблоны житійные, шаблоны въ описаніяхъ битвъ, чудесь, торжествъ и тому подобное. Исторіографія поздняго средневѣковья открываетъ намъ типъ схемъ и шаблоновъ гораздо менѣе очевидныхъ, не бросающихся съ перваго взгляда въ глаза, а потому-гораздо болѣе опасныхъ. Это-схемы воспроизведенія общественныхъ движеній. Въ сущности здѣсь ничего по существу специфическаго для средневѣковья нѣтъ. Все многообразіе феноменовъ, исторической жизни" и мы въ состояніи обнять, лишь безсознательно упрощая воспринимаемое, при чемъ обычнымъ путемъ является узнаваніе въ „новомъ“ „стараго“, подведеніе даннаго матеріала подъ уже готовыя „рубрики“, что неизбѣжно влечетъ за собою подчиненіе въ нашемъ сознаніи этого матеріала готовымъ схемамъ. Едва только мы узнаемъ въ какомъ либо комплексѣ явленій „революцію“, „реформацію“, „реакцію“, у насъ невольно является склонность отыскивать въ немъ черты намъ извѣстныхъ уже ранѣе „революцій“ и такъ далѣе. Но въ средніе вѣка это дѣлалось грубѣе и наивнѣе.

Н. Бицилли,

ЛЮБЛИНСКАЯ УНІЯ И ТРЕТІЙ ЛИТОВСКІЙ СТАТУТЬ.

I.

Въ основу представленій о взаимныхъ отношеніяхъ Польши и Великаго Княжества Литовскаго послѣ ихъ соединенія по Люблинской Уніи долгое время полагались, а отчасти и теперь еще полагаются исключительно статьи акта Уніи 1569 года и скудныя извѣсті я польскихъ хроникъ XVI столѣтія о Люблинскомъ сеймѣ. Привилей Люблинской Уніи гласитъ, что Корона Польская и Великое Княжество Литовское сливаются въ единое нераздѣльное тѣло и единое общее государство, которое образовалось черезъ сліяніе и соединеніе въ одинъ народъ и одно государство двухъ государствъ и народовъ 1) Польскія хроники ХѴІ столѣтія чрезвычайно скупы на подробности о Люблинскомъ сеймѣ, но онѣ также говорятъ о совершенномъ окончаніи уніи обоихъ государствъ и объ ихъ соединеніи въ 1569 году *).

*) "Iż iuż Korona Polska, y Wielkie Xięstwo Litewskie, iest iedno nierozdzielne y nierożne ciało, a także nie rożna, ale iedna spolna Rzeczpospolita: ktora się ze dwu Państw y narodow, w ieden lud zniosła y spoila". Volumina Legum, tom II, f. 770 (по изданію 1859 года, стр. 89). Тоть же привилей - Biblioteka Starożytna Pisarzy Polskich (wydał K. Wł. Wójcicki), tom VI (Warszawa, 1844), str. 237-251; Działyński, Źródłopisma do dziejów Unii Korony Polskiej i W. X. Litewskiego, część III (Poznań, 1856), str. 191—198; Документы, объясняющіе исторію ЗападноРусскаго края и его отношенія къ Россіи и къ Польшѣ (С.-Пб., 1865); Дневникъ Люблинскаго сейма 1569 года - Соединеніе Великаго Княжества Литовскаго съ Королевствомъ Польскимъ (С.-Пб., 1869), стр. 718-730; Л. М. Зельверовичъ, Литовсвая Метрика, Государственный Отдѣлъ Великаго Княжества Литовскаго, при Правительствующемъ Сенатѣ, т. 1, стр. 32-44.

*) Maciej Stryjkowski, Kronika Polska, Litewska, Żmódzka i wszystkiej Rusi, tom II (Warszawa, 1846), str. 418 (русскій переводъ - Рук. Отд. Публ. Библ., F. IV, No 172); Marcin Bielski, Kronika (Biblioteka Polska, odział historyczny, wydanie Kazimierza Józefa Turowskiego; Sanok, 1856), str. 1169; Lukasz Górnicki,

За полное сліяніе Польши и Великаго Княжества Литовскаго особенно и прославляли Сигизмунда Августа польскіе его современники. Такъ, польскій сенаторъ Янъ Гербуртъ писалъ въ 1571 году: „quis enim ignorat..., ut Polonus cum Lituano nullo discrimine essent, pro unoque et indiuiso corpore haberentur (Vnionem nos dicimus) opera ac studio laboreque indefesso Maiestatis vestrae... perfectum esset?" 1).

Польская литература ХѴІ столѣтія передала и въ литературу послѣдующихъ столѣтій свое пониманіе соединенія Польши и Великаго Княжества Литовскаго въ 1569 году, основанное на точномъ и буквальномъ смыслѣ той статьи Люблинскаго привилея, которая говорить объ единыхъ народѣ и государствѣ. Оно повторяется въ трудахъ, вышедшихъ въ XVII и ХVІІІ столѣтіяхъ *), передается въ ХІХ и даже отчасти въ ХХ столѣтіяхъ. Лелевель въ первой половинѣ ХІХ столѣтія пересказывалъ лишь статьи Люблинскаго привилея объ единомъ государствѣ и единомъ народѣ, говоря о соединеніи Великаго Княжества Литовскаго съ Польшею въ 1569 году 3); во второй половинѣ ХІХ вѣка и въ ХХ столѣтіи то же дѣлали послѣдующіе

Dzieje w Koronie Polskiej za Zygmunta I-go y Zygmunta Augusta aż do smierci iego z przytoczeniem niektorych postronnych ciekawości od roku 1538, aż do roku 1572 (Zbiór pisarzów polskich, część druga, pisma L. Górnickiego, tom IV, w Warszawie, 1828), str. 196-197.

1) Chronica sive Historiae Polonicae compendiosa ac per certa librorum capita ad facilem memoriam recens facta descriptio. Authore Magnifico Viro Ioanne Herberto de Fulstin, Regni Polonici Senatore (Dantisci, 1609). Epistola Dedicatoria (пятая, ненумерованная страница).

*) Напр., Ioachimi Pastorii de Hirtenberg, Florus Polonicus seu Polonicae Historiae Epitome Nova, по пятому изданію (Gedani et Francofurti, MDCLXXIX), рр. 221 - 222, или Litvanicarum Societatis Jesu Historiarum Provincialium pars prima auctore Stanislao Rostowski, ex eadem societate et provincia sacerdote (Vilnae, MDCCLXIIX) р. 33; Gottfried Lengnichs, Polnische Geschichte von denen Zeiten Lechi an bis auf den Tod Augusti des II (Danzig, 1741), S. 76; Abrégé Chronologique de l'histoire de Pologne (à Varsovie et Dresde, MDCCLXIII), р. 124; Gotfridi Lengnich, Jus Publicum Regni Poloni, tomus I (Gedani, 1765-editio altera; первое изданіе -1742 г.), рр. 40-41; X. Wincenty Skrzetuski, Prawo polityczne narodu Polskiego, tom I (w Warszawie, 1782), str. 18. Сравнительно независимѣе отъ традиціоннаго польскаго взгляда іезуить XVII столѣтія Кояловичъ Historiae Litvanae a coniunctione Magni Ducatus cum Regno Poloniae ad vnionem eorum Dominiorum, libri octo, avctore Alberto Wiivk Koialowicz, Societatis Iesv S. Theologiae doctore (Antverpiae, MDCLXIX), pars altera pp. 488-489.

3) Joachim Lelewel, Dzieje Litwy i Rusi aż do Unji z Polską w Lublinie 1569 zawartéj (Lipsk, 1889), str. 270; Polska, Dzieje i Rzeczy jéj, tom II (wydanie dzie wiąte; Poznań, 1859), str. 92.

польскіе историки 1). Изъ научныхъ трудовъ по исторіи и праву Польши такія представленія о характерѣ соединенія Короны и Княжества перешли въ труды общаго содержанія и въ работы и изданія, предназначенныя для болѣе широкихъ круговъ 2).

Впечатлѣніе словъ акта Уніи 1569 года о сліяніи Польши и Великаго Княжества Литовскаго въ одно государство и одинъ народъ сдѣлало то, что и въ польской, и въ русской, и въ западно-европейской литературахъ очень долго лишь повторялось представленіе объ этой Уніи, какъ о полномъ сліяніи обоихъ государствъ въ одно цѣлое, безъ всякаго вниманія къ тому, насколько одинаково было пониманіе Уніи въ каждомъ изъ соединившихся государствъ и насколько оправдывается это представленіе послѣдующей исторіей взаимныхъ отношеній Короны и Княжества. Историки совершенно различныхъ научныхъ школъ и противоположныхъ національныхъ и политическихъ воззрѣній, до крайности расходясь въ оцѣнкѣ историческаго значенія Люблинской Уніи въ ея послѣдствіяхъ и въ отношеніи къ послѣдующимъ судьбамъ соединенной Речи Посполитой, сходились въ утвержденіи, что въ 1569 году совершилось полное сліяніе Польши и Великаго Княжества Литовскаго, образовавшихъ съ этого времени единое государство. Рюльеръ и Мальте-Бренъ, Устряловъ и Ярошевичъ, Кояловичъ и Шиманъ 3), и длинный рядъ другихъ авто

1) См., напр., Гózef Szujski, Dzieje Polski, tom II (Kraków, 1894), str. 395-397. 2) Напр., Konstancya Skirmuntt, Dzieje Litwy opowiedziane w zarysie (Kraków, 1886), str. 128, или Leon Wasilewski, Litwa i Białoruś (Kraków), str. 55.

3) Cl. Rulhière, Histoire de l'anarchie de Pologne et du démembrement de cette république, tome premier (Paris, 1807), р. 21; Malte-Brun, Tableau de la Pologne ancienne et moderne, sous les rapports géographiques, statistiques, géologiques, politiques, moraux, historiques, législatifs, scientifiques et littéraires, tome premier (nouvelle édition,.. par Léonard Chodźko..., Paris, 1830), р. 292; Н. Г. Устряловъ, О системѣ прагматической русской исторіи (С.-Пб. 1836), стр. 76. Изслѣдованіе вопроса, какое мѣсто въ русской исторіи должно занимать великое княжество Литовское? (читано на торжественномъ актѣ въ Главномъ Педагогическомъ Институтѣ 30 декабря 1838 года. С.-Пб., 1839), стр. 19, 37-39; J. Jaroszewicz, Obraz Litwy pod względem jej cywilizacji, od czasów najdawniejszych do końca wieku XVIII, częsć II (Wilno, 1844), str. 79; М. О. Кояловичъ, Чтенія по исторіи Западной Россіи (новое изданіе, переработанное и дополненное съ изданія 1864 г. С.-Пб., 1884), стр. 179, Люблинская Унія или послѣднее соединеніе Литовскаго княжества съ Польскимъ королевствомъ на Люблинскомъ сеймѣ въ 1569 году (С.-Пб., 1863), стр. 6, 21, 81; Th. Schiemann, Russland, Polen und Livland ins 17 Jahrhundert, zweiter Band (Berlin, 1887 - Allgemeine Geschichte in Einzeldarstellungen, herausgegeben von Wilhelm Oncken, zweite Hauptabtheilung, zehnter Teil) S. 331.