писанными опрятно и разборчиво. Сочиненія могутъ быть представлены и безъ обозначенія имени автора (или авторовъ), подъ какимъ либо девизомъ, съ приложеніемъ пакета подъ тѣмъ же девизомъ, гдѣ должны быть обозначены имя и фамилія автора, его званіе и мѣсто

жительство.

О СОДЕРЖАНІЙ НРАВСТВЕННАГО ЗАКОНА 1).

6. Такъ какъ подъ „культурою“ въ широкомъ значеніи этого слова слѣдуетъ разумѣть совокупность всѣхъ тѣхъ средствъ самосохраненія, которыя не даны человѣку отъ природы, а изобрѣтены имъ, то, поскольку самосохраненіе составляетъ высшую цѣль нравственной дѣятельности, культурное развитіе человѣчества должно считаться совпадающимъ съ его нравственнымъ развитіемъ.

Само собою разумѣется, что, опредѣляя культуру, какъ совокупность изобрѣтенныхъ или искусственныхъ средствъ самосохраненія, мы должны помнить, что самосохраненіе есть не только сохраненіе существованія, но и основныхъ силъ или способностей предмета самосохраненія. Человѣкъ можетъ сохранять свою жизнь и безъ искусства или философіи, которыя, однако, конечно, входятъ въ составъ культуры. Но онѣ удовлетворяютъ потребностямъ, нарушеніе которыхъ нанесло бы ущербъ духовнымъ силамъ человѣка, слѣдовательно, полнотѣ и высотѣ его типа. Это расширенное понятіе самосохраненія необходимо постоянно имѣть въ виду во всемъ дальнѣйшемъ изложеніи.

Будучи совокупностью всего, что изобрѣтено человѣчествомъ для цѣли самосохраненія, культура находить своего двигателя въ неравенствѣ людей и въ результатахъ своихъ усиливаетъ это неравенство. Способность изобрѣтенія и количественно, и качественно распредѣлена между людьми весьма неравномѣрно, и этой неравномѣрности, въ интересахъ культуры, долженъ быть предоставленъ возможно широкій просторъ; а сказать такъ, значить сказать, что самыя условія жизни людей должны быть разнообразны, т. е. опредѣляться требованіями культурной дѣятельности каждаго изъ нихъ, иначе, что культурное развитіе требуетъ постоянныхъ пожертвованій со стороны единицъ

1) Продолженіе. См. Журн. Мин. Нар. Просв. 1909 г., апрѣль.

Новая серія ХХI (1909, No 5), отд. 2.

1

менѣе культуроспособныхъ въ пользу единицъ болѣе культуроспособныхъ. Съ другой стороны успѣшность пользованія плодами культурныхъ изобрѣтеній соразмѣрна потребности, способности и возможности пользующихся, слѣдовательно, также распредѣлена въ человѣчествѣ крайне неравномѣрно; и потому отъ культурныхъ изобрѣтеній непремѣнно усиливаются преимущества единицъ, поставленныхъ болѣе благопріятно для пользованія ими, сравнительно съ единицами, поставленными въ этомъ отношеніи менѣе благопріятно. Относительно изобрѣтенія въ сферѣ матеріальной истина этого положенія доказывается весьма легко, Всякое культурное изобрѣтеніе въ этой сферѣ увеличиваетъ производительность труда, т. е. даетъ возможность производить болѣе въ одну и ту же единицу времени. А такъ какъ рыночная цѣнность труда опредѣляется стоимостью содержанія рабочаго, которая отъ возрастанія производительности труда не увеличивается, то получающійся отъ изобрѣтенія избытокъ производства обращается въ пользу не того, кто продаетъ свой трудъ, а того, кто его покупаетъ, т. е. различіе между имущимъ и неимущимъ увеличивается. Это не значить, что абсолютная величина вознагражденія трудящагося дѣлается меньше; она можетъ даже возрастать; но вмѣстѣ съ нею возрастаетъ неравенство состояній, что видно, напримѣръ, въ Соединенныхъ Штатахъ, гдѣ рабочій вообще получаетъ болѣе, чѣмъ въ Европѣ, но гдѣ зато весь избытокъ народнаго достоянія все болѣе и болѣе сосредоточивается въ рукахъ немногихъ богачей.

Гораздо труднѣе обнаружить такое же послѣдствіе культурнаго развитія въ средѣ духовной. Эта большая трудность зависитъ отъ того, что сказанныя послѣдствія въ значительной степени маскируются совершающеюся подъ вліяніемъ культуры же демократизацією жизни, уничтоженіемъ рабства во всѣхъ его видахъ, установленіемъ равноправія въ частной и политической жизни, всеобщимъ распространеніемъ образованія. Казалось бы, что все это суть шаги къ увеличенію равенства. Но необходимо имѣть въ виду, что поскольку культура состоитъ въ изобрѣтеніи новыхъ средствъ самосохраненія, иначе въ открытіи новыхъ путей жизни, то и процессъ демократизаціи заслуживаетъ названія культурнаго лишь въ той мѣрѣ, въ какой онъ не идетъ въ разрѣзъ съ этимъ опредѣленіемъ культуры. Предположимъ, что уничтоженіе рабства и различія сословныхъ и политическихъ правъ привело къ тому, что высшіе классы общества по духовному и внѣшнему складу своей жизни снизошли на уровень бывшихъ рабовъ и черни, или что всеобщее образованіе создало нѣкоторый общій

неизмѣнный шаблонъ, убивающій прогрессъ науки, литературы и искусства: едва ли такая демократизація заслуживаетъ названіе культурной. Вліяніе же истинно-культурной демократизаціи можно выяснить сравненіемъ поля, разгороженнаго на нѣсколько участковъ, изъ которыхъ на каждомъ допускается рость лишь извѣстныхъ растеній, при томъ до извѣстной заранѣе опредѣленной высоты, съ такимъ же полемъ, гдѣ безъ всякихъ загородокъ и препятствій свободно растуть и состязаются между собою всякія растенія. Формально въ первомъ случаѣ господствуеть большее неравенство, но въ дѣйствительности во второмъ случаѣ и качественнаго, и количественнаго неравенства не въ примѣръ значительнѣе. Рабъ и господинъ, крестьянинъ, мѣщанинъ и дворянинъ, необразованный мужикъ и образованный джентльменъ, -таковы немногочисленныя различія общества, основаннаго на началѣ формальнаго неравенства. По снятіи же этихъ различій жизнь создаеть гораздо болѣе многочисленныя неравенства частей, взаимное состязаніе которыхъ движетъ общество по новымъ культурнымъ пу

тямъ.

Слѣдуетъ имѣть при этомъ въ виду, что тотъ антикультурный демократизмъ, о которомъ было сказано выше, не есть только гипотеза, придуманная для болѣе отчетливаго опредѣленія понятія культуры. Съ этимъ демократизмомъ обязана постоянно бороться культура, если она должна остаться жизнеспособною и дѣйственною. Въ огромныхъ слояхъ европейскихъ обществъ живетъ постоянное стремленіе превратить формальное равенство въ реальное, иначе — создать господство черни, которое, если оно будетъ осуществлено, погубить все культурное движеніе. Это стремленіе живетъ въ попыткахъ соціализма, направленныхъ къ тому, чтобы равнымъ вознагражденіемъ за всякій трудъ въ корнѣ подорвать энергію и дарованія выдающихся личностей и оставить господство лишь за посредственностями; въ желаніи проповѣдниковъ безусловнаго господства „любви къ ближнему“ создать усиленныя преміи въ пользу неспособныхъ, пользу неспособныхъ, слабыхъ, преступныхъ и порочныхъ и ослабить личное и народное мужество призывомъ къ всепрощенію и вѣчному миру; въ распространеніи шаблоновъ образованія и самообразованія, создающемъ въ современныхъ умахъ господство литературной черни надъ завѣтами великихъ учителей философіи и искусства; въ слабодушномъ подчиненіи новой интеллигенціи привычкамъ, манерамъ и вкусамъ тѣхъ, которыхъ ранѣе не пускали далѣе лакейской. Этотъ демократизмъ есть злѣйшій врагъ культуры, и потому, поскольку культурное развитіе есть синонимъ

нравственнаго, онъ есть явленіе безнравственное, какими бы великими авторитетами и даже подвигами героизма онъ порою ни прикрывался.

Какъ совокупность изобрѣтенныхъ средствъ самосохраненія, культура не есть верховная цѣль, т. е. такъ же, какъ и всякое средство нравственности, предполагаетъ высшую цѣль, которой она подчиняется. Но культура помогаетъ сознательному обнаруженію этой цѣли, и именно двумя путями: во-первыхъ, отрицательно, постоянно замѣняя прежнія средства новыми, ранѣе неизвѣстными, и слѣдовательно указывая на то, что достигнутый уровень нравственнаго развитія не есть еще наивысшій; во-вторыхъ, положительно, приводя къ изслѣдованію высшей цѣли, т. е. создавая науку этики, которая, какъ всякая наука, есть произведеніе культуры. Такое положеніе культуры приводитъ къ весьма важнымъ послѣдствіямъ для хода нравственнаго развитія. Всякая ступень послѣдняго въ своемъ конкретномъ видѣ представляетъ собою совокупность привычекъ къ нѣкоторымъ дозволеннымъ или одобряемымъ дѣйствіямъ, которыя (привычки), поскольку онѣ владѣютъ волею человѣка, именуются его добродѣтелями. Дѣйствіемъ культуры эти привычки нерѣдко разлагаются, и такъ какъ проходитъ извѣстное время до тѣхъ поръ, пока новыя указываемыя культурою требованія создадутъ новыя же соотвѣтствующія имъ привычки, то получается нерѣдко коллизія между цѣлями нравственнаго развитія и требованіями такъ называемой добро

дѣтели.

Пока я ограничусь лишь указаніемъ на эту коллизію, относя разсмотрѣніе вопроса о ея разрѣшеніи въ соотвѣтственное мѣсто настоящей статьи.

Такъ какъ способность изобрѣтенія изъ всѣхъ животныхъ принадлежить только человѣку, а способность эта проявляется въ культурѣ; такъ какъ далѣе по свидѣтельству опыта нѣтъ такихъ частей человѣчества, которыя были бы совершенно неспособны къ культурѣ, т. е. были бы совершенно лишены дара изобрѣтательности; то и цѣль культуры естественно опредѣляется, какъ самосохраненіе человѣчества вообще въ полнотѣ его силъ или способностей. Но эта цѣль въ такомъ отвлеченномъ своемъ выраженіи страдаетъ неопредѣленностью, такъ какъ изъ него еще не усматривается, въ чемъ конкретномъ реализуется понятіе человѣчества“. Коллективное пониманіе человѣчества приводить къ отвергнутымъ уже нами ученіямъ эгоизма, любви къ ближнему и утилитаризма. Поэтому Мы должны понимать ,человѣчество“, не какъ совокупность недѣлимыхъ, а какъ типь, сохраняю