новленія плановъ, которое должно совершаться въ цѣляхъ исключительно высшаго знанія. При такой, чисто академической постановкѣ университетскаго дѣла, ни въ коемъ случаѣ не уничтожается служеніе университета государству не только въ качествѣ учено-учебнаго учрежденія, служащаго источникомъ просвѣщенія, степень высоты котораго является показателемъ его культурной мощи, но и въ смыслѣ высшей школы, въ которой почерпаются высшія знанія, необходимыя для разныхъ поприщъ жизни, но дипломъ, самъ по себѣ никакихъ служебныхъ правъ не дающій, долженъ свестись къ удостовѣренію объема знаній, усвоенныхъ учившимся въ университетѣ по извѣстной научной спеціальности. Опасаться, что, при такихъ условіяхъ, опустѣютъ аудиторіи нечего. Во-первыхъ сознаніе необходимости просвѣщенія теперь уже настолько проникло во всѣ слои населенія, что для привлеченія въ высшую школу никакія преміи болѣе не нужны, а во-вторыхъ—чтобы призванная волею Монарха къ новой жизни Россія скорѣе и прочнѣе стала на ноги, лучше, чтобы каждый годъ на ниву ея выходили дѣйствительно знающіе и способные къ творчеству работники, хотя бы въ меньшемъ числѣ, чѣмъ чтобы тысячи слышавшихъ о наукѣ, но ея не слушавшихъ и не усвоившихъ, увеличивали собою ежегодно растущую толпу умственнаго пролетаріата, являясь обладателями дающаго „права“, но не дающаго заработка, университетскаго диплома.

Съ изданіемъ новаго устава, университету должно быть предоставлено самостоятельно составлять, согласно современному движенію наукъ, учебные планы, естественные циклы предметовъ, сгруппированныхъ около одной центральной дисциплины съ тѣмъ, чтобы немногочисленностью тѣсно связанныхъ, родственныхъ между собою наукъ дать возможность изучающему ихъ получить цѣльную основу знаній, которая могла бы служить фундаментомъ для дальнѣйшей научной теоретической работы или для приложенія пріобрѣтенныхъ знаній

къ жизни.

Новымъ уставомъ, какъ сказано, въ основу университетскаго образованія и преподаванія должно быть положено академическое начало въ его чистомъ видѣ. Для проведенія этого начала въ жизнь необходимо дать университетамъ академическую автономію, въ смыслѣ внутренняго самоуправленія и самопополненія. Первое вытекаетъ изъ того положенія, что академическое начало можетъ быть осуществлено наилучшимъ образомъ, если вся университетская жизнь будетъ направлена къ одной академической цѣли представителями этого начала

профессорами - наиболѣе компетентными въ этомъ дѣлѣ лицами. Предоставленіемъ университету права самопополненія профессора связываются въ одну цѣльную организацію, каждый членъ которой какъ въ сферѣ своихъ самостоятельныхъ учено-учебныхъ занятій, такъ и въ качествѣ предсѣдателя различныхъ коллегіальныхъ органовъ университетскаго управленія, а равно и въ роли избирателя своихъ коллего и другихъ должностныхъ лицъ будетъ считать себя отвѣтственнымъ за правильный ходъ всей вообще университетской жизни. Наблюденіе за закономѣрностью дѣйствій органовъ университетскаго самоуправленія должно, какъ и нынѣ, лежать на центральной власти— министерствѣ, - которое остается инстанцією контролирующею и ревизующею въ области университетскаго управленія и хозяйства, но не вмѣшивается въ учено-учебную дѣятельность университета, доколѣ эта дѣятельность не становится въ противорѣчіе съ общегосударственными интересами.

Правительственная опека въ чисто академической сферѣ преподаванія не спасла нашей высшей школы отъ разстройства, не оградила отъ внѣдренія въ ней политики, а науку не подвинула. И все это потому, что университеты наши переустраивались въ зависимости отъ теченій, господствовавшихъ въ моментъ реформъ въ правящихъ кругахъ. При частой смѣнѣ этихъ теченій, ломка въ строѣ нашихъ университетовъ сдѣлалась обычнымъ явленіемъ. Поэтому проведеніе академическаго начала должно имѣть цѣлью придать университетскому строю большую устойчивость, поставивъ измѣненіе его въ зависимость отъ развитія наукъ и научныхъ методовъ преподаванія, а не отъ измѣняющихся взглядовъ на способы водворенія въ школѣ порядка.

Правительственная регламентація преподаванія путемъ установленія опредѣленныхъ экзаменныхъ требованій понизила самодѣятельность профессоровъ и студентовъ и тѣмъ ослабила въ первыхъ-интересъ къ преподаванію, во вторыхъ къ знанію. Наука сдѣлалась въ университетѣ средствомъ для полученія диплома и, сама по себѣ, перестала быть цѣлью. Это повело къ совершенному упадку воспитательнаго значенія университета, какъ научнаго учрежденія, способствующаго выработкѣ дисциплины ума и воли на почвѣ научныхъ занятій, а вмѣстѣ съ тѣмъ не только уменьшилось до нельзя воспитательное вліяніе профессоровъ на студентовъ, но даже стало проявляться взаимное ихъ отчужденіе. Это отчужденіе произошло отъ различія взглядовъ на науку: профессора должны были смотрѣть на нее какъ на цѣль, а студенты видѣли въ ней средство; профессора должны

были направлять преподаваніе согласно современному развитію науки, а студенты желали, чтобы курсы отвѣчали установленнымъ правительствомъ экзаменаціоннымъ требованіямъ. Всѣмъ извѣстныя явленія послѣдняго десятилѣтія свидѣтельствуютъ, что, подъ вліяніемъ этой розни, наука въ университетахъ пала; нашлись профессора, которые уклонились отъ своей миссіи; въ массѣ студенчества интерес къ серьезнымъ знаніямъ сталъ совершенно пропадать и лишь въ самое послѣднее время, а именно съ 1907 г., послѣ ряда лѣтъ б

утомленная праздностью молодежь начала отрезвляться отъ охватившаго ее угара и, по свидѣтельству преподавателей, набросилась въ Массѣ на работу, притомъ не исключительно для скорѣйшаго полученія диплома, а профессора, почувствовавъ съ 27-го августа 1905 г. подъ собою почву, сначала робко и неумѣло, а затѣмъ, при поддержкѣ министерства, болѣе рѣшительно стали проявлять свой авторитетъ и достигать, во многихъ случаяхъ, утѣшительныхъ результатовъ. При широкомъ проведеній академическаго начала, при которомъ изученіе науки является цѣлью, одинаково важною для студентовъ и профессоровъ, указанная отчужденность должна исчезнуть, и воспитательное значеніе университета, какъ академіи, должно повыситься. Съ уничтоженіемъ правительственной регламентаціи преподаванія, исчезнетъ одно изъ средостѣній, существовавшихъ между студентами и профессорами. Но для того, чтобы связать общностью интересовъ и цѣлей учащихъ и учащихся и тѣмъ сдѣлать университетъ однороднымъ крѣпкимъ тѣломъ, нужно устранить изъ университета и чуждый академическому началу органъ инспекціи, существовавшій по уставу 1884 г.

Въ настоящее время, этотъ органъ упраздненъ — фактически съ 27-го августа 1905 г. и формально съ 14-го сентября 1906 г. Несостоятельность его можно считать доказанною и потому воскрешать его новымъ уставомъ не слѣдуетъ.

Инспекція, чуждая академической средѣ, подчиненная внѣ университета стоящей власти, въ лицѣ попечителя округа, всегда была клиномъ въ университетскомъ организмѣ, разъединявшимъ профессоровъ и студентовъ, къ которому отрицательно относились и тѣ, другіе. Но согласно духу устава 1884 года, существованіе ея вполнѣ оправдывалось. При взглядѣ на студентовъ, преимущественно какъ на будущихъ чиновниковъ, правительство должно было требовать, чтобы уже въ университетѣ студенты воспитывались въ духѣ современныхъ правительственныхъ взглядовъ. Инспекція, ближайшую за

дачу которой должно было составлять водвореніе среди учащихся духа порядка и дисциплины, обязана была знать студентовъ въ цѣляхъ воспитательныхъ и, по возможности, наблюдать за ними не только въ стѣнахъ университета, но и внѣ оныхъ, слѣдуя въ этомъ отношеніи ближайшимъ указаніямъ попечителя. Такимъ образомъ, въ университетѣ преподаваніе и воспитаніе, не смотря на регламентацію того и другого правительствомъ, были отдѣлены другъ отъ друга. Университетское воспитаніе не признавалось слѣдствіемъ и результатомъ строго проведенной цѣльной академической системы, а разсматривалось какъ самостоятельное начало, ввѣренное не академіи, а особому правительственному органу. Въ виду различія воспитательныхъ пріемовъ, какіе могли примѣнять профессора со своей академической точки зрѣнія и какія примѣняла инспекція, профессорская коллегія и инспекція совершенно разошлись во взглядахъ, послѣдствіемъ чего было совершенное воздержаніе профессорской коллегіи отъ всякаго общенія съ инспекціей; а безъ этого общенія съ профессурою инспекція оказалась несостоятельной. Результатомъ было то, что студенты въ стѣнахъ университета не получали отъ университетскихъ органовъ ни академическаго, ни политическаго воспитанія. Усилія инспекціи свелись къ наблюденію за политическимъ настроеніемъ молодежи, но ни предупреждать, ни пресѣкать проявленій этого настроенія, какъ опытъ указалъ, инспекція не могла, ибо, съ одной стороны, она студентамъ была чужда и потому лишена нравственнаго вліянія, а съ другой— и страха никакого не внушала, такъ какъ дѣйствительной силы собою не представляла. Весь университеть раскололся на три части- профессорскую коллегію, инспекцію и студентовъ, и всѣ эти части въ отдѣльности были разслаблены и надломлены; ясно, что такой разрушенный организмъ не могъ устоять въ политической бурѣ 1905 года и былъ ею сваленъ.

Новымъ университетскимъ уставомъ необходимо сплотить профессоровъ и студентовъ, какъ неразрывныя части одного цѣлаго, устранивъ всякое между ними средостѣніе. Развитіе духа порядка и дисциплины въ студентахъ и во внѣшнихъ формахъ его проявленія, и, особливо, въ смыслѣ воспитанія воли и характера, должно быть поставлено въ зависимость отъ академическаго начала и всецѣло ввѣрено профессорской коллегіи. Эта послѣдняя должна заботиться, чтобы строго научнымъ, объективнымъ, лишеннымъ всякой тенденціозности, преподаваніемъ облегчать студентамъ доступъ къ познанію научныхъ истинъ, вселять имъ любовь и уваженіе къ наукѣ и привлекать ихъ

къ самостоятельному научному труду; чтобы собственнымъ примѣромъ строгаго исполненія долга укрѣплять и въ студентахъ сознаніе необходимости свято чтить законъ и во всемъ съ нимъ сообразо

ваться.

Новымъ уставомъ, взамѣнъ политическаго воспитанія, проводившагося до послѣдняго времени исключительно чуждыми академіи органами инспекціи, надлежитъ ввести воспитаніе академическое. Это послѣднее можетъ осуществиться: 1) научною постановкою преподаванія, 2) мѣрами, регулирующими правильный ходъ преподаванія, 3) мѣрами, пресѣкающими всякія, отступленія отъ установленнаго порядка или его нарушенія, и 4) мѣрами, способствующими правильному и успѣшному ходу академической жизни въ университетѣ. Первое должно быть возложено, главнымъ образомъ, на факультеты по ихъ спеціальностямъ и частью на совѣтъ. Что касается остальныхъ указанныхъ мѣръ, то выполненіе ихъ надо всецѣло довѣрить профессорской коллегіи и съ этою цѣлью учредить вновь коллегіальный органъ—сенатъ, въ составѣ лицъ, коимъ преимущественно ввѣряется управленіе университетомъ, — ректора, проректора, декановъ, а равно и представителей отъ факультетовъ.

На обязанности и отвѣтственности сената должна лежать забота о поддержаніи правильнаго хода учебной жизни въ университетѣ и того порядка и дисциплины среди студентовъ, которымъ обезпечивается правильное теченіе академической жизни. Онъ долженъ объединять административныя мѣры отдѣльныхъ факультетовъ, касающіяся порядка прохожденія университетскаго курса студентами; наблюдать, чтобы правила, установленныя въ этихъ видахъ для студентовъ, соблюдались ими; пресѣкать всякія нарушенія этихъ правилъ, облегчать студентамъ прохожденіе курса путемъ назначенія имъ Пособій и стипендій и освобожденія ихъ отъ платы и регулировать, въ интересахъ академической жизни, дѣятельность студенческихъ организацій, обществъ и учрежденій взаимопомощи. Сенатъ осуществляетъ свои постановленія черезъ ректора и ближайшаго его помощника по студенческимъ дѣламъ— проректора.

Поставленный такимъ образомъ сенатъ явится непосредственнымъ звеномъ между профессорскою коллегіею-совѣтомъ и факультетомъ— и студентами, связывая ихъ въ одно цѣлое общими для нихъ академическими интересами, устанавливая въ университетѣ порядокъ и дисциплину, во имя академическаго начала.

Во имя этого же начала, возстановленный въ 1902 г., по прин