(доступности, усвояемости) самаго содержанія учебныхъ предметовъ и наконецъ— сила умственныхъ дарованій отдѣльныхъ учениковъ, находящаяся въ зависимости какъ отъ природныхъ, унаслѣдованныхъ ими задатковъ, такъ отъ условій общественной и семейной ихъ среды и доступныхъ послѣдней, матеріальныхъ и нравственныхъ, средствъ воспитанія. А. Анастасіевъ. РЕФОРМА НАРОДНАГО ПРОСВѢЩЕНІЯ ВЪ КИТАѣ. Источники: 1) П. С. Поповъ: Краткое введеніе къ изученію китайскаго языка. Токагама, 1908. 2) II. С. Поповъ: Государственный строй Китая и органы управленія. С.-Пб. 1903. 3) Mayers W. F.: The Chinese Government, 2 edition, Shanghai, 1886. 4) Martin W. A. P.: Hanlin papers or essays on the intellectual life of the Chinese, Shanghai, 1880. 5) Zi, le P. Etienne, S, I. Pratique des Examens littéraires, Chang-Hai, 1894. 6) Richard L.: Comprehensive Geography of the Chinese Empire and Depandencies, translated, revised and enlarged by M. Kennelly. S. I. Shanghai, 1908. 7) Biot Edouard: Essai sur l'histoire de l'instruction publique en Chine et de la corporation des lettrés depuis les anciens temps jusqu'à nos jours. Paris, 1847 (устарѣло). 8) Chang Chih-tung: China's only hope, an appeal, translated from the Chinese edition by Samuel J. Woodbridge, New-York, 1900. 9) Современныя китайскія газеты. Введеніе. Было бы излишне говорить, какъ важно для русскихъ знаніе нашего древняго, нынѣ пробуждающагося сосѣда Китая. Пробужденіе его началось съ европейской школы, устроенной европейскими миссіонерами, съ путешествій китайцевъ заграницу и привело къ конституціи. Въ императорскомъ указѣ 14-го августа 1908 года, назначившемъ на 1916 г. открытіе китайскаго парламента, читаемъ, что въ числѣ мѣропріятій, которыя должны быть выполнены правительствомъ въ періодъ, предшествующій открытію парламента, въ 1908 г. и 1909 г. должны быть составлены учебники для изученія грамоты упрощеннымъ способомъ и руководства для начальнаго обученія наукамъ, въ 1910 г. расширены и увеличены въ приставствахъ, округахъ и уѣздахъ школы для изученія грамоты упрощеннымъ способомъ, въ 1911 г. учреждены въ селахъ и торговыхъ слободахъ школы для изученія грамоты, въ 1912 г. расширены и увеличены школы, въ 1914 г. увеличено число грамотныхъ до 1% всего населенія имперіи, въ 1915—число грамотныхъ должно быть доведено до 2%, а въ 1916 г. до 5% населенія, т. е. до 20 милліоновъ человѣкъ. Ни одна конституція міра не ставилась въ прямую связь съ народнымъ образованіемъ и въ этомъ отношеніи китайское правительство показало, что оно смотрить на вещи практически и разумно. Намъ поучительно узнать, какими средствами Китай достигнетъ этого заданія. Китайскія газеты даютъ обширный матеріалъ для исторіи школьной реформы и я постараюсь послѣдовательно сообщать этотъ матеріалъ, не только интересный для насъ, но и необходимый для всякаго будущаго историка китайскаго просвѣщенія, предпославъ ему краткія свѣдѣнія о старой и новой школѣ въ Китаѣ. I. Надъ китайской школой тысячи лѣтъ виталъ, да витаетъ еще и теперь духъ государственной философіи Конфуція, сохраняемый въ пекинской академіи конфуціанства, въ „Лѣсѣ кистей“, — Хань-линьюань. Китайскій мальчикъ, семи или восьми лѣтъ отъ роду, считается готовымъ для ученья. Родители смотрятъ въ календарь и выбираютъ счастливый день вести его въ школу. Одѣтый въ праздничное платье, въ конической шляпѣ съ красною кистью, съ видомъ сановника, идетъ онъ въ деревенскую школу, радостный, что звѣзды посылаютъ ему свое счастливое вліяніе, а товарищи предсказываютъ, что онъ будетъ со временемъ академикомъ. Входя въ школьную комнату, онъ кладетъ земной поклонъ образу великаго мудреца, источника мудрости, Кунъфу-цзы, котораго нельзя умилостивить и который смотрить благосклоннымъ окомъ на дѣтей, но не вмѣшивается въ ихъ школьную судьбу. Второй земной поклонъ кладетъ онъ учителю, который должень напитать его земною мудростью. Нигдѣ въ мірѣ учитель не пользуется такимъ уваженіемъ, какъ въ Китаѣ. Самое слово „учитель“, написанное на табличкѣ съ іероглифами неба, земли, государя и родителей, какъ одинъ изъ пяти предметовъ почитанія, удостаивается торжественнаго богослуженія. Глядя на мою визитную карточку, въ которой на первомъ мѣстѣ стоитъ слово „учитель“ (Ши-ло-мэ), китайцы съ уваженіемъ относились ко мнѣ, не зная, что моей карточкой я былъ обязанъ любезности тонко образованнаго шанхайскаго даотая Цая, который составлялъ ее, принявъ во вниманіе мое пи сательство. Для того, чтобы понять, какъ трудно дается китайскому ребенку ученье, надо вспомнить, что китайцы пишутъ идеографами или іероглифами, гдѣ каждая мысль выражается особымъ знакомъ или сочетаніемъ знаковъ. Нашъ ребенокъ, выучивъ на кубикахъ 33 буквы, начинаетъ складывать слова И читаетъ азбуку почти безъ усилій. Передъ китайскимъ ребенкомъ стоятъ 2.000 знаковъ, безъ которыхъ чтеніе книгъ невозможно, невозможно даже чтеніе вывѣсокъ. Самъ онъ безъ учителя не можетъ узнать, что означаютъ эти знаки. Китайца грамотнаго самоучкой быть не можетъ. Оттого учитель и является у нихъ предметомъ религіознаго почитанія. Онъ открываетъ имъ тайны книжнаго поученія, эзотерическій міръ, недоступный простому смертному. Въ школѣ каждый ученикъ, закрывъ уши руками, учитъ наизустъ въ теченіе четырехъ-пяти лѣтъ четыре священныхъ книги и большую часть пяти классиковъ, не понимая ихъ содержанія, и учится писать іероглифы. Эта варварская система обученія предохраняетъ ученика отъ ранняго развитія и, можетъ быть, накладываетъ на китайца особую сдержанность и сухость мысли. Каждый читаетъ и пишетъ отдѣльно и каждый получаетъ удары линейкой и ставится на колѣни на твердый кирпичный полъ за плохіе успѣхи. Система ученья основана на устрашеніи, какъ на устрашеніи основана и правительственная система Китая. Когда священныя книги выучены наизустъ, начинается переводъ и объясненіе ихъ на разговорномъ языкѣ. Объясненія эти тощи и схоластичны, но долго дремавшій, сдавленный пеленками зубренія непонятныхъ фразъ умъ начинаетъ быстро развиваться. Теперь ученье кажется легкимъ и интереснымъ. Бѣдная схема древняго языка даетъ обширное поле для фантазій. Подъ формулу древней фразы можно подставлять если не любыя числа, то много близкихъ чиселъ: на сколько разговорный языкъ точенъ, полонъ и богатъ, на столько древній письменный схематиченъ и сухъ. Потому-то китайскія комментаріи на священныя книги поражаютъ своею фантастичностью, напоминая толкованія нашихъ старообрядцевъ на священное писаніе. За объясненіемъ прочитаннаго, что мы назвали бы чтеніемъ, слѣдуетъ сочиненіе фразъ, изученіе твердо осѣвшей, окаменѣвшей стилистики, древней гармоніи мысли. Первый шагъ въ сочиненіи — соединеніе двойныхъ іероглифовъ. Второй шагъ— удвоеніе этихъ двучленовъ и параллельныя сочетанія, которыми проникнута вся китайская литература и которыя сближаютъ ее съ Псалтырью. Учитель пишетъ: „вѣтеръ дуетъ“, ученикъ прибавляетъ „дождь идетъ“; учитель пишетъ: , рѣки длинны", ученикъ прибавляетъ: „моря глубоки, или „горы высоки". " Послѣ, мертвыхъ“ и живыхъ" знаковъ, т. е. подлежащихъ и сказуемыхъ, учитель приводитъ ученика къ предложеніямъ, осложненнымъ дополненіями и опредѣленіями. Учитель пишетъ: „Милость государя широка, какъ небо и земля“, ученикъ прибавляетъ: „расположеніе владыки глубоко, какъ озеро и море“. Эти антифоны должны быть составлены такъ, чтобы не только существительныя, глаголы, нарѣчія и связки соотвѣтствовали другъ другу совершенно точно въ обоихъ предложеніяхъ, но чтобы тоны словъ соотвѣтствовали другъ другу съ музыкальною точностью. Когда ученикъ достаточно наметался на параллеляхъ, такъ что достигъ инстинктивной симметріи въ мысляхъ, онъ переходитъ къ „шо-тѣ“, простымъ фразамъ и „лунь“, формальнымъ разсужденіямъ, къ хріямъ и къ эпистолярной прозѣ. Наконецъ, онъ доходитъ да „вэньчжана", цѣли всего ученія, къ краснорѣчію, къ умѣнію литературно писать о всякомъ предметѣ, не зная его сущности. Древній курсъ отъ грамматики до риторики составлялъ trivium и quadrivium Китая. Оттого такъ быстро и разцвѣли въ Китаѣ газеты, что каждый китаецъ учится писать обо всемъ и не о чемъ. Тысячи лѣтъ онъ занимался формой, лишенной современнаго, реальнаго содержанія. Новая школа должна дать содержаніе этой формѣ. II. Если въ прежнія времена, съ нашей, современной точки зрѣнія, Китай не имѣлъ никакой опредѣленной системы образованія, то можно было однако различить двѣ главныхъ ступени обученія: начальное и среднее. Начальное обученіе давалось дѣтямъ въ семьяхъ частными учителями, совершенно тождественными съ нашими мастерами“, или учителями въ начальныхъ школахъ. Въ этихъ школахъ рѣдко было болѣе 20 учениковъ. Родителей никто не побуждалъ посылать дѣтей въ школы. Женскихъ школъ не было и дѣвочки рѣдко обучались грамотѣ. Учителя не получали жалованья отъ казны, имъ платили небольшое вознагражденіе родители учениковъ и давали припасы. Для учительства не требовалось никакого диплома и не было никакихъ |